- Развилка
- Яблонька
- Русский интеллигент
- Лиса 20-го века
- Деревня Распиздяевка
- 10-я серия одиночества
- Роза Штейн
- Ксения
- Фёдор
Яблонька
Один парень вростил яблоньку,
Что бы с ней вести разговор.
В те часы, когда шавка по кличке Утро
Прибегала к нему во двор.
И он беседовал с яблонькой
Про политику и урожай.
Но однажды яблонька выросла
И сказала ему - "Бывай!"
Яблонька, Яблонька, Яблонька.
Благодушие можно жрать ложками,
Всё-равно слишко много не съешь.
И парень отправился в плавание,
В заебательский зарубеж.
Поступил там работать на фабрику,
Стал придатком к стальному коту.
И друзья говорили, встречая его,
"Вот - убивший свою мечту!"
Яблонька, Яблонька, Яблонька.
Путь с работы домой утомителен
И Манхэттен от снега бел.
Этот парень забыл свою жизнь преднамеренно,
Что б в памяти был пробел.
Если раньше всё было здорово,
А теперь ... другой.
Но когда он вдруг слышал "съешь яблочко!"
То ругался и топал ногой.
Яблонька, Яблонька, Яблонька.
Я отлично знал того парня,
Тот жил в соседнем дворе.
И я знаю что скоро придут изменения
И в Библии, и в букваре.
Там напишут, что еже ли ты - растение,
То с тобою не стоит дружить,
И что если ты хочешь иметь своё мнение -
Надо его заслужить!
Лиса 20-го века
Вечер, окраина, отмель
Для плывущих под парусами.
И звёздная Чёрная сотня
Шепчет громкими голосами.
Мой голос такой же громкий,
Но не достигает цели.
Сидят на лавках подонки
С мордами бешеных спаниелей.
Мальчишки гоняют шайбу,
Гринпис стережёт природу.
По телевизору "Laibach"
И советы как преуспеть по ходу.
Автобус полный карателей,
Как всегда проносится мимо.
И дорога стелиться снежной скатертью
Наглой и невредимой.
Для Люды Людоедовой
Лисы ХХ века.
Смеются звери и клоуны,
На стенах ржавые пятна.
Ты идёшь по наклонной,
Где многое до сих пор не понятно.
Ты прилетела на Землю
С белой звезды далёкой.
Ты каждому голосу внемлешь,
Чтоб никогда не быть одинокой.
В каждом твоём отражении
Прячется, словно в конверте,
Лунное притяжение
Само звало к бессмертью.
Люда Людоедова - лиса ХХ века.
Люда Людоедова - приманка для человека.
Боль в пластмассовом сердце.
Смерть за стеклянною дверцей.
Это радужный поезд посадочных мест,
Где каждому - свой насест.
Всем своя солидарность
И хищные вещи века.
Сердце твоё - есть в корысть возведённое
Абсолютное большинство.
Люда Людоедова - лиса ХХ века.
Люда Людоедова - приманка для человека.
Деревня Распиздяевка
Деревня Заманиловка, заманчивый закат.
Зелёный шум, малиновая рожь.
В кустах живёт малиновка, нелезет наугад,
А ждёт пока ты сам её найдёшь.
А лес шуршит на солнце с затаённым ликованьем
Посевами драконовых цветов.
Жители, как сами говорят "во избежание"
Боятся выходить из под него.
Боятся тишины и нападения врага.
И с древности святой заведено:
Что если кто приблизится к кисельным берегам,
Скинет сердце прямиком на дно.
За толстыми заборами кирпичные усадьбы,
Чтоб не было так страшно умирать.
Здесь мало впечатлений, как-то я пошёл на свадьбу:
Набраться впечатлений и бухать!
Невестой оказалась знакомая девчонка,
Когда-то она нравилася мне.
В превратности судьбы я нахуярился водюли
И озверел, как в первобытном сне.
Швырнул стаканом в стену, крикнул раненной зверюгой
И сдёрнул скатерть нахуй со стола.
Со стаканом в руке я стал произносить речугу,
Схватив с собой какого-то козла.
"Боитесь, суки, за свои неспешные беседы,
За вашу тьму и фермерский доход?
Таких как вы, в двадцатых называли "мироеды"
И отправляли прямиком в расход.
Вы ёбаные нелюди, меня бы в президенты,
Я знаю как употребил бы власть.
Но в жизни существуют прекрасные моменты,
Я пью за то, что б вам скорей пропасть!"
Что было дальше, с точки зрения вечности, не важно.
Никто из нас ничего не потерял.
Шатаясь возвращался я по улице вчерашней
И каждую секунду повторял:
"Гори огнём, деревня Заманиловка!
Гори огнём, деревня Распиздяевка!
Гори огнём, деревня Подпурыжевка!
Никчёмная, ничейная земля!"
10-я серия одиночества
Шумный город нахмурился,
То ли жив, то ли нет.
Новогодняя улица
Ищет праздничных жертв.
Пидорасы довольные
Паровой мишурой.
Пьют бухло алкогольное
И уходят домой.
А я цветы запоздалые
В переходе купил
И швырнул себе под ноги,
На холодный настил.
Пустырями пустынными
Я брожу при Луне.
Да видно стали машинами
Все, кто дороги мне.
Наступает десятая серия одиночества.
Что услышеть прикажите,
Разговор или рык?
Рвётся к сердцу бесстрашному
Неприкаяный штык.
И харидды со сциллами
Нагло лезут к столу.
Видно вздумала милая
Ждать меня на углу.
И по джунглям со змеями
Я брожу при Луне.
Да видно стали пигмеями
Все, кто дороги мне.
Наступает десятая серия одиночества.
Полуцентр-полупригород,
И пойди разберись...
За царя, что ли Ирода
Мне отдать свою жизнь?
Где торговля усопшими
Набрала оборот.
Так я делаю прошлому
От ворот поворот.
Пустырями пустынными
Я брожу при Луне.
Да видно стали машинами
Все, кто дороги мне.
Наступает десятая серия одиночества.
Роза Штейн
Вниз по косогору, вдоль широкого простора
Я шагал, как доблестный герой.
Только повстречалась подзаборная шалава,
Что вносила в ритмы жизни сбой.
Звали её - Роза,
Из немецкого народа по происхождению была.
Голубые ласки, термоядерные сказки
В шесть секунд свели меня с ума.
О, Роза Штейн!
А потом случилось обстоятельства сложились,
Иммигрировать пришлось в город Берлин.
Справили мы свадьбу, всё как надо - по понятиям
???
А потом, как водится - слов с делом не расходится,
Меж родинами грянула война.
И вот иду я с автоматом, кроя нашим русским матом
Тебя, моя родная, но вражья сторона.
О, Роза Штейн!
Ксения
В одном далёком детстве мы жили по соседству.
Дворы сходились под прямым углом.
Играли в кошки-мышки и грабили излишки
У спекулянтов хавкой и бухлом.
А детство улетало мелодией подвала
И брало наши судьбы под контроль.
И под Луной весенней я говорил ей:
"Ксения, наш поезд отправляется в ноль-ноль."
Страна стремилась к смерти печального столетия ,
Несущего упадок на крыле.
Я видел небо в клетку, но появился третий,
А третьему не место на Земле.
Я встретил его ночью в одной из подворотен,
Сказал: "Братан, пойдём, поговорим."
Сверкнул карманный ножик и враг был уничтожен
Во имя символической любви.
В стране бум-бума менты ловки, как пумы.
Я пойман, арестован был в момент.
А Ксения рыдала, такое и не ждала:
"Я думала что ты интеллигент."
Тюремные берлоги, судья попался строгий -
Сварганили вердикт за пару дней.
Решили познакомить с республикою Коми,
Где снег лежит на крышах лагерей.
И вот разорванные веки, смеющиеся зэки,
Ночная тьма, столыпинский вагон.
Побег, чужая дача и новая удача,
Вербовка в иностранный легион.
Не спрашивая паспорт, нас погрузили в транспорт
И увезли к далёким берегам.
Вот так вот из за Ксении я оказался в Кении
Стрелять по черномазым племенам.
В военной мясорубке солдаты как обрубки
На ёбаную смерть обречены.
Но вот попался в плен к повстанцам, был признан иностранцем
И в три секунды выслан из страны.
И вот я снова дома, ночую у знакомых
Без паспорта, без денег, без жилья.
И я вам отвечаю, общение общаю
Среди барыг и мелкого жулья.
Я знаю наше дело мы с ними провернём умело,
Но часто просыпаюсь по утру.
Я по-просту не знаю, кого ещё я повстречаю,
Кто ждёт меня на ледяном ветру?
Фёдор
Где крики "Вперёд!" превращаются в тёплый лёд,
Где земля стеклянеет под натиском огненных стрел,
Парень рос, звали Фёдор его, в честь отца.
Что погиб средь болот, где любой обречён.
Парень рос, парень знал, что вокруг него ёбаный край.
Дьявол с Богом сцепились в единый кровавый комок.
И решил он спасти от невзгод свой дремучий народ,
Разузнать что к чему, как путь из незнания в тьму.
Он отправился в путь по совету старейших дедов.
По утру мимо каменных идолов, пней и коряг.
Обходил все мосты, где могли бы его задержать.
И метель помогала ему заметать его след.
Под ногами его равнодушная хлюпала грязь.
Горизонт исчезал в развлекающийся темноте.
И надменные травы мечтали, чтоб он не дошёл.
Медведи шептали ему: "Постой, погоди..."
Шёл он тысячу лет, пролетевших как солнечный вихрь.
У посёлка, где варвары жарили мясо зверей,
Встретил девушку ту, что была для других, как змея.
Змее-девушкой звали её за коварство в крови.
Он её полюбил и она его тоже чуть-чуть.
И обнявшись они устремились в багровую топь.
Но она пожелала его обмануть-погубить.
И разверзлась Земля, поглотив его и её.
Чтобы смертным не гибнуть в когтях озверевшей судьбы,
Фёдор выжил и вскоре вернулся в покинутый дом.
Радиация времени не пощадила его,
Но он всем рассказал, как вернуться к началу начал.
Его подвиг останется вечным в архивах племён.
Станет серая шваль его имя трепать на устах.
Будут лживые оды слагать про него подлецы.
И Земле станет страшно за всех.
И Земля уничтожит всех неблагодарных детей
Ледниковым периодом, пламенем жарких комет.
Но и даже среди пепелища великих рун
Воцарится всё тот же великий и вечный закон.